часто расщедривалась на поцелуи) и, едва оказавшись на свободе, немедленно потрусил к миске.

– Не ешь все сразу, – напутствовала его Тесс. – Если я не вернусь, Пэтси рано или поздно тебя навестит, но может пройти пара дней. – И добавила с улыбкой: – Люблю тебя, мохнатое недоразумение.

– Ага, – отозвался Фритци и набросился на еду.

Тесс еще раз заглянула в шпаргалку с заголовком «НЕ ДАТЬ СЕБЯ ПОЙМАТЬ», мысленно проверила, все ли на месте, и пробежалась по списку действий, которые ей предстоит совершить, когда она окажется на Лейсмейкер-лейн. Нельзя забывать: события часто развиваются не по плану. В самый ответственный момент обязательно что-нибудь случается. Например, Рамоны может не оказаться дома. Или к ней в гости заявится сынок-извращенец – они устроятся на диване в гостиной и будут смотреть что-нибудь веселенькое из «Блокбастера». Например, «Пилу». Возможно, даже в компании с младшим братом – наверняка в Коулвиче его прозвали Маленьким Водилой. Не исключено, что Рамона устроит вечеринку «Таппервер» [37] или собрание книжного клуба. Главное – не растеряться, если обстоятельства изменятся. Если не получится сымпровизировать, тогда эта поездка может стать для Тесс последней.

Она сожгла заметки «НЕ ДАТЬ СЕБЯ ПОЙМАТЬ» в камине, перемешала пепел кочергой, затем надела кожаный пиджак и тонкие кожаные перчатки. В пиджаке был глубокий внутренний карман. Тесс положила туда кухонный нож – на всякий случай. Только бы не забыть о нем. Еще не хватало отрезать себе грудь.

Прежде чем выйти из дома, Тесс включила сигнализацию.

Ветер тут же принялся трепать ее одежду. Над землей кружились листья. В темнеющем небе над уютным пригородом Коннектикута по бледному лику растущей луны проплывали облака. Подходящий вечер для фильма ужасов.

Тесс села в машину и закрыла дверь. На лобовое стекло упал лист и тут же улетел.

– Я сошла с ума, – убежденно проговорила она. – Лишилась рассудка, пока лежала в трубе или бродила по магазину. Не могу найти другого объяснения.

Она завела мотор. Загорелся экран Тома.

– Привет, Тесс. Похоже, мы собираемся в путешествие.

– Так и есть, дружище. – Тесс ввела в механический мозг Тома адрес: Лейсмейкер-лейн, дом семьдесят пять.

33

Перед выездом Тесс посмотрела на «гугл-картах» фотографии района, где живет Рамона. Добравшись до места, она убедилась, что в реальности все выглядит точно так же. Что ж, хорошо. Брюстер оказался небольшим городком, Лейсмейкер-лейн находилась на окраине, дома располагались далеко друг от друга. Тесс неторопливо проехала мимо дома номер семьдесят пять; в окнах горел свет, во дворе стояла одна-единственная машина – «субару» последней модели, самое то для библиотекаря. Поблизости не было видно ни «Питербилта», ни любого другого грузовика, ни старого пикапа, залепленного шпатлевкой.

Улица заканчивалась разворотным кругом. Поехав назад, Тесс решительно свернула на дорожку, ведущую к дому Рамоны, приглушила фары и мотор и глубоко вздохнула.

– Не задерживайся там, Тесс, – сказал ей Том. – Возвращайся скорее, и поедем дальше.

– Постараюсь. – Она взяла блокнот (пустой, без записей), вышла из машины и, держа его перед собой, направилась к двери Рамоны Норвилл. За ней следовала лунная тень – все, что осталось от прежней Тесс.

34

Вставки из толстого граненого стекла в двери Рамоны Норвилл изрядно искажали видимость, тем не менее Тесс смогла различить красивые обои и паркет в прихожей. На консоли у стены лежала пара журналов или каталогов. В конце коридора виднелась просторная комната. Оттуда доносился звук телевизора, точнее – пение, а еще точнее – ария «В гору – к вершине». Стало быть, Рамона смотрит не «Пилу», а «Звуки музыки».

Тесс позвонила в дверь. Изнутри донеслись первые аккорды мелодии, смахивающей на вступление к «Дикси» [38]– необычный выбор для Новой Англии, однако Рамону Норвилл обычной не назовешь.

Услышав за дверью тяжелые шаги, Тесс повернулась вполоборота, чтобы свет, льющийся сквозь граненое стекло, выхватывал лишь часть лица. Она слегка ссутулилась, раскрыла блокнот и сделала вид, будто пишет: ни дать ни взять – утомленная сотрудница агентства маркетинговых исследований, желающая узнать у Рамоны ее любимую марку зубной пасты (или еще какую-нибудь бессмысленную ерунду) и поскорее уйти домой.

Открывай, Рамона, не бойся. Ты же видишь – я совершенно не опасна, и мухи не обижу.

За граненым стеклом, словно из-под воды, показалось искаженное лицо. Последовала невыносимо долгая пауза. Наконец Рамона Норвилл открыла дверь.

– Чем могу по…

Тесс повернулась. Свет из коридора упал ей на лицо. Шокированная, Рамона в буквальном смысле раскрыла рот от изумления. В глазах женщины отразился неподдельный ужас, выдавший ее с головой.

– Вы? Что вы тут де…

Тесс достала из правого кармана «соковыжималку». По пути из Сток-Виллидж она мысленно прокручивала эту ситуацию и с мучительной ясностью представляла, как револьвер застревает в складках одежды, однако наяву все прошло неожиданно легко.

– Отойди от двери. Попробуешь закрыть – пристрелю.

– Вы этого не сделаете. – Норвилл не шевельнулась, но и не попыталась захлопнуть дверь. – Вы с ума сошли?

– Живо внутрь.

Внушительный бюст Рамоны под просторным синим халатом начал угрожающе вздыматься. Тесс подняла револьвер.

– Только пикни – и ты труп. Даже не пытайся, стерва. Я не шучу.

Рамона выдохнула, оскалилась. Ее взгляд забегал по сторонам. Теперь она походила не на добродушную веселую библиотекаршу, а на загнанную в угол крысу.

– Если выстрелишь – вся округа сбежится.

Тесс сомневалась, но спорить не стала.

– К тому времени тебе будет уже все равно. Заходи внутрь. Будешь хорошо себя вести и отвечать на мои вопросы – возможно, доживешь до утра.

Рамона попятилась. Тесс, не опуская револьвера, вошла в дом. Стоило ей прихлопнуть за собой дверь – пришлось сделать это ногой, – как Рамона замерла у столика с каталогами.

– Не вздумай швырнуть. – Судя по дернувшемуся уголку рта, именно это было на уме у хозяйки дома. – Я все твои мысли наперед знаю. Иначе как бы я здесь оказалась? Не оборачивайся, иди в гостиную. Обожаю семейство Трапп [39].

– Ты ненормальная, – пробормотала Рамона, но подчинилась. Даже дома, в халате, она носила здоровенные мужские ботинки. – Понятия не имею, что тебе тут надо, но…

– Зубы мне не заговаривай, мамаша. У тебя все на лице было написано, едва ты открыла дверь. Ты ведь думала, я умерла?

– Не знаю, о чем ты…

– Да ладно, здесь только ты да я – зачем притворяться?

Они вошли в гостиную. На стенах висели сентиментальные картинки – клоуны, большеглазые трогательные зверушки. На столах и полках громоздились многочисленные безделушки – стеклянные снежные шары, фарфоровые куколки, медвежата и даже керамический пряничный домик. Несмотря на то что Рамона Норвилл работала в библиотеке, книг не было видно. Перед телевизором стояло мягкое кресло с пуфом, рядом – приставной столик, на нем – пакет кукурузных хлопьев, большая бутылка диетической колы, пульт и телепрограмма. На телевизоре – фото в рамке: Рамона в обнимку с какой-то женщиной не то в парке развлечений, не то на ярмарке.